Представитель известной цирковой династии рассказал Womanhit.ru, что главное при работе с хищниками, почему он живет с младшим братом и зачем ему шляпа Майкла Джексона
— Как вы считаете, династия — это груз или бонус в профессии?
— Конечно, бонус. Во-первых, ты становишься человеком, которого воспитывают в правильном информационном поле.
Ты с самого детства напитываешься теми знаниями, которые накопила твоя семья, твои родственники. Конечно, это плюс, большой бонус по сравнению с теми, кто начинает свою карьеру буквально с нуля. Но нельзя не отметить факт того, что это большая ответственность. Ведь до того, как к фамилии Запашный мы с братом смогли представить свои имена Аскольд и Эдгард, зритель относился к нам с подозрением. У всех возникал вопрос: отдохнула ли природа на следующем поколении Запашных или нет, пользуются они только благами фамилии или тоже научились трудиться. Поэтому ответственность перед зрителями у нас была с самого первого выхода.— Известные династии — таки, как Запашные, Багдасаровы — дружат, делятся секретами дрессуры или соревнуются?
— Если вы хотите отметить именно две наших фамилии, да, мы дружим и это ярко прослеживается по странному стечению обстоятельств. Мой брат Аскольд Запашный и Артур Багдасаров родились в один день и поздравляют друг друга. Что касается общения, нынешнее поколение артистов не так сильно конфликтует между собой, как это было когда-то. Я могу привести примеры самых серьезных конфликтов. Это, например, Олег Попов и Юрий Никулин, которые по жизни в принципе друг к другу относились настороженно. Я, как человек имеющий определенный статус и власть, наоборот, стараюсь помогать всем своим коллегам. И подчеркиваю, что большинство моих коллег скажут, что к Запашному можно обращаться за помощью, и он не откажет.
— Что главное в работе с хищниками?
— Тут можно отметить несколько факторов. Первое, это, конечно, отношение к животным. Их нужно искренне любить, понимать. Это не материал, которым нужно пользоваться. Это живые существа, со своими эмоциями, фобиями, каждый из них единица, не похожая на коллегу. И ты должен к этому относиться с хорошим человеческим отношением. Это первое. Второе, — работать с желанием. Мало любить животных, надо и понимать, что это большая, сложная, где-то даже неблагодарная работа. Приведу пример. В нашем цирке находятся слоны знаменитой династии Корниловых. И Андрей, и Настя Корниловы очень часто остаются в цирке ночевать со слонами. Слон может разнервничаться или просто скучать начинает, показывает, что ему не хватает внимания. И люди никуда не едут, а остаются в своих гримерках или непосредственно рядом со слонами ставят раскладушки. Я сейчас не шучу. И таких примеров я могу привести десятки. Это большая, сложная, ответственная работа не потребительского характера. И третье, это, конечно, профессионализм. Это большая работа, которую нужно на постоянной основе улучшать, делать выводы, прогрессировать, ошибаться, страдать, потому что, ты работаешь с опасными, сложными животными. Есть случаи, когда люди получали очень серьезные травмы, некоторые, даже не совместимые с жизнью. И все понимают, что ты рискуешь собственной жизнью, общаясь с носорогом, со взрослым шимпанзе, про львов, тигров и так всё понятно. И здесь, наверное, можно вернуться к вашему первому вопросу про династию. Конечно, династийность даёт большое преимущество. Потому что знания, накопленные семьей, помогают не оказаться в сложной ситуации.
— Не секрет, что раньше дрессировщики выходили на арену цирка в револьверами. Вы выходите без них, почему?
— Во-первых, надо правильно пояснить: револьвер — это не понятие того, что ты обладаешь боевым оружием и в любой момент готов застрелить свое животное. Этого никогда не было в цирке. И в советское время револьверы, которые получали для работы, все были с холостыми патронами. Ну, во-первых, потому что мы работаем в зрительном зале и есть большой риск того, что, если человек захочет выстрелить в животное, скорее всего, промахнется и попадет в человека напротив. Поэтому это было запрещено: использование любых боевых патронов. Во-вторых, ну и какой ты тогда дрессировщик-укротитель, если в любой сложный момент стреляешь в животное. Это говорит о том, что ты непрофессионал и просто-напросто самый настоящий трус. Но основная задача дрессуры — это постоянно прогрессировать, делать всё для того, чтобы взаимопонимание с животными выходили на новый уровень. Если мы сейчас возьмем фотографии 70—80-летней давности, то увидим на них моменты укрощения очень напряженные: в одной руке палка, в другой — арапник, вилы, куча ассистентов, револьвер торчит. Сейчас, например, Николай Карпович Павленко, один из лучших дрессировщиков в мире, в буквально смысле слова работал с небольшой палочкой. Его называли «тигриный дирижер». При всем при этом, он находился в манеже, где одновременно находились 17 тигров. Наверное, не надо сильно воображать, каким образом человек с такой палочкой может добиться от 17 тигров выполнения трюков. Никак. То же самое я могу сказать о моем коллеге, немецком дрессировщике Мартине Лейси, он заходит в клетку к 25 львам и находится с ними в небольшом пространстве, диаметр манежа у него сужен до 10 метров. И даже при всем желании, он выбежать оттуда не сможет, потому что животные находятся по всему кругу. И, конечно, мы разговариваем друг с другом и говорим, что расчет не идет на то, что ты кого-то застрелишь или ещё что-то, нет. Главный расчет, что ты до этого никогда не доведешь ситуацию. Что ты не вызовешь у животных того самого желания, чтобы они на тебя напали и убили. Чаще всего дрессировщики применяют те или иные средства по защите для спасения жизни других животных. Животные часто нападают друг на друга и нам приходится вмешиваться в эти драки, потому что они могут быть очень короткими. Что такое тигру вцепиться в глотку — четыре клыка запустить, соответственно, четыре дырки и уже никто никогда не спасет этого животного. Мы используем и брандспойты с водой и можем какие-то тумбы кинуть. Но можно использовать свето-шумовые травматические «Осы» пистолеты. Там просто свето-шумовые патроны вставляешь и этот хлопок на секундочку может дезориентировать животных, потому что неожиданно. И это даст тебе 2—3 секунды преимущества для того, чтобы разнять дерущихся животных.
— Признайтесь, сколько раз вас могли съесть, запустить эти четыре клыка?
— Наверно, много раз. Но прямой агрессии на меня лично ещё не было до сих пор. Конечно, я постоянно ловлю взгляды заинтересованных хищников, но так, чтобы в лобовую на меня кто-то пошёл, я уходил от этого конфликта.
— А вы понимаете эти взгляды?
— Конечно. Если ты не понимаешь, как говорится, царствие тебе небесное. А основная проблема была в том, что на моего брата уже три раза точно нападали. Я ему спасал жизнь все три раза. Прямо вклинивался между ними, не знаю почему, по какому выбору те животные, которые начинали агрессировать, из нас двоих, почему-то выбирали его. Прямо прыгали на моего брата, приходилось спасать жизнь в буквальном смысле слова. Потому что, если бы я не перекрывал им путь собой, скорее всего, брата бы рвали, а там уже неизвестно, как бы закончилось. Не знаю, почему, клянусь. Такое ощущение, как в той сказке: «Иди померяйся с меньшой балдой!», — как будто сначала хотят разобраться с младшим, а потом приняться за старшего. По крайней мере, у нас так было. Я сейчас пытаюсь в шутливой форме рассказать, потому что объяснения этому ни у меня, ни у него нет.
— Понятно, что на арене вы вместе в Аскольдом, вы дружны. Какие отношения вне цирка? Вы часто встречаетесь? Дружат ли ваши семьи?
— Во-первых, мы живем на одном большом участке без забора. Наши дома стоят рядом, мы даже шагами мерили, что-то в районе девяти шагов от подъезда до подъезда. Второе, настолько любим друг друга и это взаимно, что не устаем друг от друга, так чтобы сказать, а давай разъедемся. Наоборот, месяца два назад у нас был небольшой отпуск, недельный, и мы с ним, с нашими семьями, на двух машинах поехали в Крым. И мне было приятно недавно услышать от брата в интервью, что это был один из лучших отдыхов в его жизни. Несмотря на то, что он путешествовал по многим странам, высокобюджетный отдых себе позволял. А здесь просто двумя машинами, с детьми поехали в Крым, два брата, 24 часа в сутки фактически проводили вместе. Мы по-настоящему дружим.
— А ваши дочки дружны?
— Да, конечно. Могу сказать, что несмотря на то, что у нас четыре девчонки на двоих, и понятно, что кто-то старшая, кто-то младшая, они не позволяют себе хамства в отношении друг друга, наоборот, всегда поддерживают. Если какие-то соревнования у них происходят на фоне постоянных репетиций и тренировок, то понятно, что кто-то из четверых выигрывает, кто-то проигрывает, но никто никого не пытается в дальнейшем этим оскорблять, Я очень рад тому, что они растут настоящими сестрами Запашными, которые идут к одной общей цели — быть дружными и стать хорошими профессионалами.
— А по вашим стопам пойдут?
— Я очень надеюсь. Почему я не могу сейчас утвердительно сказать, потому что это девочки. И мы с вами прекрасно знаем, что каждая девочка начинает мечтать о том, чтобы хорошо выйти замуж за любимого человека, обзавестись семьей. А вот тут дальше уже ситуация может вырулить в другую сторону. И если муж будет не цирковой, и по каким-то обстоятельствам захочет ее забрать, я убежден, что, скорее всего, она последует за любимым человеком. И это не должно быть в форме конфликта, я должен с пониманием отнестись к этому. Ну, а на сегодняшний день, мы всё делаем для того, чтобы они цирк искренне любили. Они уже в сетке работают, выходят на шоу, заменяют друг друга в случае какой-либо болезни или ещё каких-то других обстоятельств. Мечтают все вчетвером работать в цирке и уже кое-что получается.
— Каким вы видите будущее цирка и животных? Как проходят гастроли в новых реалиях?
— Если мы с вами сейчас отметем политику, как основную проблему, то, конечно, это давление на цирк с животными. Оно в последние годы было очень серьезным. Мы знаем, что в ряде стран был принят закон о запрете цирка с животными. Кстати, Украина тоже к этому пришла. Но каждый раз, когда мне пишут зоозащитники, люди, называющими себя так, о том, что в цивилизованных странах цирк уже запрещен, и мы с вами уже должны к этому прийти, я сразу задаю вопрос: скажите, пожалуйста, а что Соединенные Штаты Америки, Германия, Япония, Франция, Испания, Монте-Карло уже не относятся к цивилизованным странам, ведь у них этот закон не принят. И наш разговор тут же прекращается. Я убежден, что наше современное общество, которое позволяет себе какие-то новые инициативы, иногда очень резко разворачивается к собственным же инициативам. Например, в Испании корриду запретили, буквально 5—6 лет назад вернули и признали ее национальным достоянием в Барселоне и в той же Майорке. Резко это произошло. Точно также сейчас цирк испытывает парадоксальное явление. Это знаменитый канадский Цирк дю Солей, который всегда приводят в пример, говоря, что вот у них же получилось. И раз они работают без животных, то и мы все должны. Мало кто отмечает тот факт, что канадский Цирк дю Солей прямо встык с пандемией обанкротился с долгами в миллиард долларов на секундочку. И они закрыли этот проект. Вот сейчас они перекредитовываются, начинают опять запускать свои шоу. Канада, как государство и непосредственно Монреаль, в котором этот цирк родился, активно поддерживают этот проект, и пытаются решить их финансовые проблемы. Это говорит о том, что в большей степени эти разговоры являются неоправданными. Мы с братом в большом Московском цирке уже дважды ставили эти эксперименты, делали шоу без животных — это очень плохо и негативно сказалось на наших сборах и вообще на посещаемости. Я всегда говорю любым представителям прессы, пожалуйста, проведите полчаса в нашем колл-центре, и вы поймете, что первый популярный звонок-вопрос: какие животные принимают участие в программе, а второй — почему их так мало? Я сейчас не шучу, не утрирую. В нашей стране популярность циркового искусства только набирает обороты. Конечно, надо сделать все для того, чтобы как можно меньше дискредитировать цирковое искусство. Есть негативные примеры, которые сразу пытаются распространять на всю индустрию. Но, если правильно относиться, если контролировать, то убежден, что общество поймет, что в самом понятии дрессура, нет ничего плохого. Потому что, когда каждый раз пытаются демонизировать дрессировщика, мало, кто понимает, что любой человек, который дома держит домашнее животное, это тоже дрессировщик. Это тот же человек, который диктует животному определенный свод правил, заставляет его эти правила выполнять. Собака ходит в туалет по расписанию, кушает там-то, её место здесь, на кровать нельзя или можно. Это всё элементы дрессуры. Это одно интеллектуальное существо — человек, общается с другим существом через определенный свод правил. И эта дрессура может быть очень разная. Есть люди, которые своих кошек в пакетах выбрасывают с 12-го этажа, а есть люди, которые надгробия строят своим животным и потом по многу лет посещают эти могилы. Всё зависит от человека, всё зависит от его любви к животному.
— Кстати, а сам подход к дрессуре изменился с советских времен?
— Да, конечно, и очень сильно. Я уже немного ответил на этот вопрос. Дрессура очень прогрессирует в хорошую сторону. Мы все больше и больше узнаем животных, и вы знаете, надо отметить тот фактор, что и животные становятся умнее, особенно, если это поколение животных, которое продолжает общаться с человеком. Я недавно встречался с Александром Иншаковым, известным продюсером, который является представителем кинологических сообществ, групп по размножению, разведению тех или иных пород собак. И он сам говорит: «Эдгард, а ты не обратил внимание, что животные становятся умнее. Я вспоминаю себя сорок лет назад и собаку той же породы — сейчас, мне гораздо легче с этой собакой. Почему? Потому что животные точно также при общении с человеком развиваются». Николай Николаевич Дроздов мне как-то сказал: «Эдгард, знаешь, чем отличается слон в зоопарке от слона в цирке?» — «Чем?» — «Слон в зоопарке ходит необразованный, не умный, а в цирке общается с человеком. У него совершенно другой кругозор, он совершенно по-другому мыслит. И он в цирке проживет гораздо дольше за счет того, что этот механизм начинает работать».
— Эдгард, как много у вас в цирке животных из-за границы и есть ли с этим проблемы?
— Нет, не так много животных. В последние десять лет мы не приобретали животных за границей в связи с тем, что нет такой необходимости. Но мы с братом в 2005 году были первыми людьми, которые завезли двух белых львов к нам в страну. Для этого мы ездили специально в африканский сафари-парк, где их разводят. На тот момент они стоили по 50 тысяч евро каждый. Это было настоящее событие в жизни наших цирков и зоопарков. Также мы приобрели двух белых тигриц из Германии, тоже завезли. Но сейчас нет необходимости. Мои коллеги тоже справляются с животными, которые есть у нас в стране. Единственной серьезной проблемой являются слоны. Последняя закупка слонят для «Уголка дедушки Дурова», по-моему, была из Бирмы. Но это было целое правительственное решение. Зампредседателя правительства тогда помогал решить эту проблему. Слоны в зоопарках у нас хоть и есть, но не так активно размножаются. И я точно знаю, что и для зоопарков российских можно было бы докупить слонов, и для цирков, в том числе. Я бы к этому вопросу повнимательнее отнеся. Все остальные животные, которые работают в цирке, они либо являются представителями нашей флоры и фауны, либо эти животные великолепно размножаются в России.
— Объективно, на ваш взгляд, сильные и слабые стороны отечественного цирка, например, вашего цирка?
— Самая слабая сторона, это то, что у нас не появился такой же сильный бренд российского цирка, каким являлся цирк советский. Ведь советский цирк — это был мощнейший бренд, который знали по всему миру. И гастроли проходили всегда по всему миру, и мы диктовали свои правила. А с развалом СССР, на протяжении нескольких лет в этом хаосе мы сильно и многое потеряли, а иностранцы воспользовались этим. Например, в Германии есть шарашкина контора под названием «Большой московский цирк». Они забренидровали себя и таким образом существуют уже на протяжении многих лет. Я специально ездил, посещал это шоу, в котором нет ни одного русского артиста. Там какие-то цыгане работают, очень плохо работают, очень обшарпанное шапито, очень ужасного качества. И они, конечно, дискредитируют само понятие «московский цирк». Точно также и в Австралии есть русский цирк, шапито какое-то ездит. О качестве не могу сказать, не видел, только по интернету. И это наше большое упущение. На фоне всего этого канадский цирк воспользовался возможностью занять эту нишу и крепко встал на ноги. Я считаю, что это проблема на только российского цирка, это проблема всей российской культуры. Про кинематограф мы и так всё прекрасно знаем, понимаем, но в целом давайте вспомним, мы с вами из Советского Союза, ансамбль «Берёзка» имел несколько составов и катался по всему миру. Он был настолько популярен, что люди годами не возвращались из гастролей домой. Точно также было и с хором Александрова, хором Пятницкого, Александринским театром. На постоянной основе труппы ездили, гремели. У нас были имена, мы и сейчас в раз назовем наших танцоров, которых знал весь мир. А сейчас у нас, так получается, что на весь русский балет знают только Волочкову и Цискаридзе. Я имею в виду для широкой публики. Это несмотря на то, что у нас есть Иван Васильев, Лопаткина… Но для широкой аудитории — Цискаридзе, Волочкова, которая давно не танцует. Дирижер ровно один — Гергиев, певица оперная ровно одна — Нетребко. Мы в самой-то стране очень многое не делаем для того, чтобы и имена, и бренды звучали, а уж на мировой арене мы тем более испытываем большие проблемы. И я считаю это большое упущение государства в целом. Этому надо уделять большое внимание, надо выделять деньги. Надо делать все для того, чтобы наша культура очень широко была представлена на мировой арене.
— Эдгард, признайтесь, зачем вам шляпа Майкла Джексона, которую вы приобрели в 17-м году, какова её судьба?
— Она находится у меня в кабинете. Я большой поклонник этого великого певца, великого исполнителя и человека великого. Многие знают, что Майкл всегда большую часть своих средств передавал на благотворительность. Поэтому я называют его великим человеком, не только артистом. Я с самого детства видел, наблюдал, поклонялся, брал в пример его трудолюбие. А в 1996 году мы с братом были на его концерте, буквально в десяти метрах от сцены стояли и во время исполнения песни Billie Jean, я вытолкнул брата из толпы как можно выше, и он своей рукой дотронулся до летящей в конце песни шляпы, но не поймал её. И это стало моей моральной травмой (смеется), во-первых, брат дотронулся до вещи Майкла Джексона, а, во-вторых, не поймал ее. И это давило меня многие-многие годы. Он хотя бы её трогал, а я даже не дотронулся. И вот, когда мой друг позвонил из Лас-Вегаса, и сказал, что будет распродажа личных вещей Майкла Джексона, я принял участие в этом аукционе. Можно было многие вещи купить, но я ставил себе цель непосредственно купить шляпу Майкла Джексона.
— А как так получилось, что вас пригласили принять участие в разработке духов UFO?
— Нам с братом время от времени предлагают различного рода эксперименты, творческие в том числе. Мы с братом даже принимали участие в запуске одной линии одежды. Тогда участвовали еще Андрей Аршавин, Александр Емельяненко, это было лет 15 назад. И вот на гастролях в Белоруссии устроители, после того, как мы запустили шоу без животных «Цирк с другой планеты», вдруг, сказали, а давайте придумаем запах «Цирка с другой планеты», давайте пофантазируем, что такого инопланетного могло добраться до нашей земли. И мы сделали духи ярко-зеленого цвета. А еще флакон на 120 литров, который автоматически попал в Книгу рекордов Гиннесса, как самый большой флакон духов в мире. Выставляли его в нашем фойе во время проведения шоу и просто дарили зрителям.
Свежие комментарии